Любучаны в творчестве писателя и поэта

Немногие села России могут сказать о себе, что их история воспета в литературе и стала достоянием всей страны. Любучаны, старинное подмосковное село знают не только на безграничных просторах России, но и за рубежом, благодаря произведениям К.Ф. Саранчина, поэта, прозаика, редактора-издателя Всероссийского альманаха «Лира».
Родился Ким Фёдорович в далёкой Сибири, но второй своей родиной считал Подмосковье, именно здесь во всю силу проявился его поэтический дар. В декабре 1954 года молодой журналист, начинающий писатель приехал в Любучаны и связал с ними всю свою жизнь.
Подмосковная природа покорила поэта, ей он посвятил немало лирических страниц своего творчества.

Растут на откосе берёзы.
Речушка Рожайка течёт.
Блистают горошинки - росы.
В выси жаворонок поёт.
Мне радостью сердце пронзило,
Ничком я бросаюсь в траву...
Всё это зовётся Россией,
В которой, как сын я живу
Шагаю берегом Рожаи
Под родниковый стрекоток,
И годы в памяти всплывают,
Что подарил мне в жизни Бог.

Порой мне кажется мне странным
Звенящих лет упругий бег.
Село родное Любучаны,
К тебе привязан я навек.
К твоим ухабам и дорогам,
К весёлой шумной ребятне,
К погоде, позабытой Богом,
К непостоянной тишине.
Село родное, Любучаны!
Надёжный, добрый мой причал,
К тебе душой рвусь постоянно,
Г де я, поэт, мужал, крепчал.

В грядущем будет что - не знаю,
Но с чистой совестью иду
Родным селом я вдоль Рожаи,
Чтоб отыскать свою звезду.
Струится речка, пусть неплавно,
Мой жизни путь был тоже крут.
Есть уголок Земли, как главный,
Что малой Родиной зовут.
На некрутом холме стоит
Село с названьем Любучаны.
Здесь речка резвая стрит,
Здесь и рассветы, и туманы.

Моё село невелико,
И земляков я многих знаю,
Порой живётся нелегко
Мне в подмосковном милом крае.
Но пусть порою трудно мне,
Я никогда не унываю:
В родной, любимой стороне
Родные стены помогают.
Порою трудно отыскать,
Как в жизни, нужные мне строки,
Но помогают мне писать
Мои глубинные истоки.

На берегу родной реки
Я нахожу свою тропинку,
Бог указует мне шаги
В родную русскую глубинку.
А в жизни множество дорог,
Но я их все преодолею.
Люблю свой сельский уголок,
Что мне на свете всех милее.

...Тянется она меньше, чем на сто километров, эта небольшая подмосковная речушка. Петляет среди гибкого лозняка, крупнолиственного орешника, овдовевших берёзок. То разольётся вширь, пугая омутной глубиной у крутых овражков, то игриво стрекочет по мелкой гальке, перемывая её до ярчайшего блеска, и тогда почти незаметны блестящие камешки серебристой воде.
Резвится донной синевой, точно молодая, хотя и помнит век нашествия татар и их разгром на своих берегах возле села с юным названием Молоди.
За быстроту и живость, колокольчатость и звонкость люди прозвали её ласково и по-свойски - Рожайка. И ещё потому, что образуется она из чистых студёных родников, что неиссякаемо бьют из щедрой подмосковной земли. И играет - переливается петлистая серебряная речка, певуче вызванивая свои ласковые журчащие песни, доставляя людям радость.
- Звенит Рожая!» ...[6]

Большое эпическое полотно - роман «Как живёшь, отец?» посвящено истории Любучан XX века. В нем судьбы наших односельчан. В центре повествования история химического завода пластмасс, вокруг которого многие десятилетия и выстраивалось поселение, превращаясь из села впосёлок городского типа. Но пятиэтажки смотрят окнами в поле и на лес, который подходит вплотную к Любучанам.
Пройдём и мы вместе с молодым героем романа Павлом Кипяченковым по нашим улицам, в произведении - лучанским.

... Павел идёт мимо двухэтажных домов, построенных несколько лет назад, выходит на центральную улицу посёлка, которая круто падает вниз, к узкой и мелкой речушке Хлебной. Впрочем, речкой её трудно назвать. По её руслу текут отходы от биостанции, расположенной чуть выше. От воды струится лёгкий пар, а по утрам и вечерам над гладью часто стоит густой туман, от которого першит в горле. Через Хлебную перекинут мост с железными перилами, а влево, на этот раз через Рожайку, куда впадает Хлебная, тоже мост, только пошире, поосновательней. И сразу надо шагать в гору, метров двадцать - тридцать. Вправо от дороги возвышается обелиск - перекрещенные серп и молот - вокруг которого разбита клумба с миниатюрными цветами. Отсюда видна центральная проходная, на воротах которой написано: «Химический завод пластических масс». Перед проходной разбита большая площадка, залитая асфальтом. Ежедневно пожарные (а пожарная расположена тут же, чуть правее проходной), поливают из шлангов площадку, смывая грязь или пыль, смотря по погоде, и перед проходной всегда чисто, аккуратно.
Этих двухэтажек уже нет, на их месте красуются новые пятиэтажные дома, нет и пожарной части в Любучанах, и площадь перед заводской администрацией не выглядит чистой и ухоженной.
Завод имел славу на всю страну. В романе так написано: «Лучанский химический завод - один из первенцев отечественной промышленности пластических масс. В начальные годы первой пятилетки он был создан на базе бывшей шелкоткацкой фабрики Трегубовых. Тракторостроительная и автомобилестроительная промышленности требовал и различных изделий из пластических масс. Уникальный завод! Теперь лучанскую продукцию можно встретить повсюду: под водой и над водой, на земле и под землёй, в воздухе и в космосе.»... [6,15]

Роман создавался на основе воспоминаний старожилов, свидетельств очевидцев, архивных записей. Одной из ярких страниц повествования стала история водружения колокола.

...Его встречали на железнодорожной станции. Много жителей пришли на Столбовую. Со Столбовой надо было перевезти громадину в Лучаны. «Накинув на плечи толстые канатные лямки, словно бурлаки на суше, с усилием тащили полозья фабричные мужики, а на волокуше желтолицым царём восседал стопудовый колокол. Лица фабричных побагровели от напряжения, вены на висках взбухли и казалось вот-вот взорвутся алой кипящей кровью. Верёвки тёрли костлявые плечи, врезались в измождённые тела, и плечи немели, становились чужеродными». «Показалась запряженная тройкой коляска. В ней сидел владелец шелкоткацкой Лучанской фабрики. Трегубов. Он легко сбросил с сиденья своё рыхлое тело, небрежно кивнул плешивенькой головой окружающим, поволочил толстые ноги к колоколу, звучно опустил пухлую руку на лимонную медь и прошлёпал жидкими губами:
- Хороша посудинка! На весь уезд слышно будет.
И подал знак, чтобы начали подъём.
- Верёвки бы надо сменить, - сказал пожилой рабочий. - Кое-какие перетёрлись, а надо бы новые.
- А раньше чего мешкали? - нетерпеливо обернулся к нему грузный фабрикант. - Выдержат и эти верёвки, ничего не случится. Раз-два дернете - и повиснет колокол как миленький... [6]
Из книги мы узнаём, что верёвки не выдержали, и погибли двое рабочих, оставив сиротами своих детей.

Тревожный был тысяча девятьсот сорок первый год. Фашистские войска прорвались и на территорию Лопасненского района. Но на Стремиловских рубежах враг был остановлен. Шальные снаряды проносились и над Лючанами, хотя бои были далеко. Однако разрывы слышались ежедневно, ежечасно. Говорят, был приказ из района: сжечь хлеб на корню. Но колхозники ослушались, быстро убрали и смолотили зерно, раздали на трудодни. В тот трудный год в Лучанах пекли хлеб. А враг откатился назад.
В романе показаны трудные будни военных лет, ожидание писем с фронта и трогательная переписка.

...Дорогая жена! Сейчас, в трудный момент, от вас требует Родина всеми силами помогать доблестной Красной Армии, чтобы приблизить час победы над проклятым врагом. Вы должны выполнить этот наказ.
Вы слышите, дорогая Люба, это слово Вашего мужа, которого Вы любили, которому, помнится, говорили: какие бы трудности у нас ни были, мы их преодолеем. Крепко целую. Ваш Стёпа. Жду ответ с нетерпением.
18 октября 1942 года. ...[6].
Ким Федорович не только в романе показал характеры любучанцев, многие стихотворения посвящены нашим землякам, их судьбам, ветеранам, фронтовикам. Особое место в творчестве поэта занимает школа, и неслучайно: жена Саранчина, Людмила Даниловна, всю свою жизнь отдала детям, преподавала математику, была известным педагогом в районе.

Стихотворение «Самый лучший урок» посвящено учительнице физкультуры Марии Михайловне Кузиной.

Ждать-пождать мы и не стали,
Дозвенит пока звонок,
И вприпрыжку побежали
С громким гвалтом на урок.

Топоча, крича, вбежали
Мы в спортивный школьный зал -
Нас технички не ругали
И учитель не ругал.

Только строго сдвинул брови,
Приложил ко рту свисток,
И мы встали дружным строем,
Тотчас начался урок.

Вика вьюнчиком вертелась,
Витя вис на турнике,
Петя ловко и умело
Гирю взвешивал в руке.

С гимнастическою палкой
Боря важно выступал.
Через гибкую скакалку
Ваня весело скакал.

Я старательно и много
Упражнялся на коне,
Даже наш учитель строгий
Подмигнул с улыбкой мне...

А усталость налегает,
Смолк болтушек шепоток,
Нас учитель ободряет,
Продолжается урок:

Мы в порыве, мы в стремленье,
Как в атаке на рекорд.
Сколько радости в движенье,
Сколько счастья спорт даёт!

Нет ни слабых, ни понурых,
Спорт даёт нам силы впрок.
В нашей школе физкультура -
Наш любимейший урок!

К.Ф. Саранчин в книге «А свет-то один» запечатлел поразившие его живые рассказы о пребывании Льва Николаевича Толстого в Любучанах в 1910 году. Писатель впервые побывал в Любучанах 14 июня 1910 года. Поехал он туда, чтобы ознакомиться с жизнью душевнобольных, которые жили на попечительстве у крестьян, помогали им по хозяйству. Жители села навестили писателя в Отрадном. Пришли пешком, наряженные.

...От толпы отделился высокий длиннобородый старик и, видимо, сразу угадав Льва Николаевича, с лёгким поклоном обратился к нему:
- Из Любучан мы пришедши, народом посланы. Просим селение наше посетить. А это хлеб-соль вам от любучанских. - И старик протянул Льву Николаевичу большой короб с яйцами.
- Да, да, приду, наверное, хотя я уже и бывал в Любучанах.- Лев Николаевич прищурился от ласкового вечернего солнца и с теплотой в голосе проговорил:
- Хорошее село, добротное, просторное.
-А грамотные у вас есть?
- Ну куды нынче без грамоты-то? Наше село родовое, старинное, без грамотных людей нам никак несподручно, - с горделивыми нотками в голосе откликнулся старый селянин.
- Девчонки и те к буковкам тянутся, ваши сказки друг дружке пересказывают.
- Даже дети читают? - обрадовано переспросил Лев Николаевич, и старческие глаза его блеснули живостью и огоньком.
- Это хорошо, очень даже хорошо...- И на этот раз твёрдо пообещал: - Непременно приду к вам в Любучаны и книжек вам обязательно принесу. ...[3,22].
Он сдержал своё слово. Писатель неутомимо ходил по любучанским дворам, одаривал нехитрыми гостинцами: душистым чаем, ароматными пряниками, карамельками.
Посетил писатель и фабрику Трегубовых. Это посещение оставило тягостное впечатление, владельца фабрики Толстой назвал диким старообрядцем. Условия труда были ужасными, а трудились на фабрике девочки, совсем дети. Нещадная эксплуатация детского труда вызвала у писателя негодование. Об этом он запишет в своём дневнике, а его врач Маковецкий в своих «Яснополянских записках».

Ким Фёдорович Саранчин стал поистине любучанским летописцем.

Литература:
[3. № стр]   - Саранчин К.Ф. А свет-то один. - Любучаны: «Лира».
[6. № стр.] - Саранчин К.Ф. Как живёшь, отец? Роман в 2-х частях. - Любучаны: «Лира», 1999.

Теги: [{"value":"НатальяКушнир"}] Ким Федорович Саранчин Чеховский Район Любучаны